Сегодня в Зауралье: Крестная дочь Бунина жила в Кургане в заводском общежитии
Как стало известно сайту na45:
153 года назад родился выдающийся русский писатель, Нобелевский лауреат Иван Алексеевич Бунин
Эта история, о которой я рассказываю, кому-то покажется фантастической. Мне позвонил писатель Виктор Потанин.
— Может быть тебя заинтересует? — в его словах явно проскальзывала интрига.
И рассказал о том, что ему, только что получившему литературную премию имени Ивана Бунина, позвонила по телефону дама и сказала: она имеет отношение к знаменитому русскому писателю. И даже намекнула на некую родственность: в далекие годы Иван Алексеевич Бунин… крестил ее.
Я вздрогнул: крестная дочь лауреата Нобелевской премии живет в Кургане! Мне не верилось. Может быть, в меру своего преклонного возраста старушка что-то путает. Или просто фантазирует.
— Нет.- сказал Потанин. — Я побывал у нее. Все, о чем говорила женщина, похоже на правду. Я уговорил ее дать тебе интервью. Она согласилась. Спеши…
На пятом этаже заводского общежития стучу в дверь. Долго никто не откликается. Потом из-за двери слышится почти детский голосок: «Кто, зачем?»
Вот так я оказался в небольшой чистой квартирке, где есть стол, кровать, большой шкаф. И старый черно-белый телевизор.
Нина Константиновна Турбина — так зовут мою героиню – похожа на постаревшую сказочную Дюймовочку: невысокого роста, в светлом платье с кружевным воротничком, сверху покрытым красным газовым шарфиком. У нее пушистые седые до голубизны волосы и удивительные глаза. Они, кажется, излучают молодость.
На большом портрете, висящем над кроватью, Нина запечатлена в пору своей красоты. Я уже подумываю о том, что неплохо бы иметь такой снимок.
Мы пьем чай, и Нина Константиновна удивленно разглядывает мой репортерский магнитофон. Я всматриваюсь в ее лицо, руки. Неужели она когда-то знала Бунина?
— Я вам сейчас скажу,- наконец-то начинает свой рассказ Нина Константиновна. – Иван Алексеевич с 1870 года. А моя мама с 1876. Они дружили семьями. Мама и Иван Алексеевич вместе росли в Ельце, жили в соседних наемных квартирах и, несмотря на разницу в возрасте, дружили. Но все это было до меня. О той жизни я знаю немного. Как жаль! Некоторое время жили в Киеве, где в Политехническом учился папа. Там же родился мой старший брат, а через четыре года – второй брат. А уж я появилась на свет через девять лет. Как мама говорила: девять лет Бог не давал детей…
Воспоминания тревожат мою собеседницу. Она подходит к шкафу, тянется к верхней полке, пытаясь достать фотоальбом. И чуть не падает.
— У меня так бывает. Кружится голова. Видимо, от старости.
Я обещаю показать ее врачам, чтобы они обследовали ее.
— Хорошо бы, — Нина Константиновна с благодарностью смотрит на меня.
— Я была маленькой и, как думаю, красивым ребенком с кудрявыми черными волосами и большими синими глазами. Да вот я, полюбуйтесь!.
Со старой потрескавшейся фотографии на меня смотрит ангелочек. Справа от него – человек в шляпе. А это кто?
— Иван Алексеевич. Он только что пришел к нам в гости, а мы как раз фотографировались. На высокой треноге стоял огромный фотоящик, которого я так боялась, потому что голова фотографа вместе с ящиком была закрыта плотной темной тканью. Мне было страшно.
Иван Алексеевич говорил маме: «Моя крестница – самая красивая». Я родилась в Ельце. И у Бунина квартира была в Ельце. Мы снимали большой дом, и он часто к нам приходил. Однажды холодным октябрьским вечером у нас гостили мамины приятельницы. Все знали: придет Иван Алексеевич. Он пришел, поздоровался и со мной также – особо. Потом мне говорит:
— Ниночка, что ты видишь за окном?
Я ему отвечаю:
— Сумерки. И очень холодно…
А старший брат дополняет меня:
— Ветер. И уже снег пролетает.
Иван Алексеевич подошел к окну и стал говорить о том, что он видит: и синее небо, и серый воздух, и еще о чем-то другом. Он все говорил, а мы слушали. Я сижу на маленькой скамеечке и со всей детской непосредственностью отвечаю:
— Мне же со скамеечки ничего не видно.
Потом вскакиваю, чтобы меня все видели, и всматриваюсь в сумерки. Вижу: сарай для дров с большим замком и больше ничего. Это было мое видение. А у Ивана Алексеевича – другое.
Вместе с отцом мы отошли ко столу и стали рассматривать, как устроен граммофон. Ивана Алексеевича это тоже интересовало. А потом, когда все собрались за столом, он стал читать. Я только помню: о какой-то аллее. Читал выразительно, и мне очень понравилось. Я даже представила эту аллею – зеленую, через которую лучи солнца не пробивались. Отец держал меня на коленях. После чтения папа сказал мне: «Запомни, Ниночка, это очень большой писатель». Эти слова запомнила на всю жизнь.
Иван Алексеевич называл мою маму не Александрой Михайловной, как все, а просто: Шура, Шурочка. А она его уважительно: Иван Алексеевич. Как-то он ей сказал: «Я должен уехать». Куда-то засобирался, в Африку, что ли. Он стал просить маму, чтобы я поехала вместе с ним. И что он будет ухаживать за мной, как за родной дочкой. И что наймет старого матроса, он будет укладывать меня спать, кормить. А мама — одно: «Ну, что вы! Ниночка на другой день будет горько плакать и проситься домой. Нет-нет! Ей еще рано путешествовать». Мне кажется, Иван Алексеевич был очень разочарован.
Я ничего не знала о прошлой жизни моего крестного. Потом, кажется, от кого-то услышала такое: еще до меня Иван Алексеевич привез итальянку необычайной красоты. И как будто она умерла при родах. А я напоминала ему того самого не родившегося ребенка. Так ли это? Все может быть…
Мы еще долго беседовали. У магнитофона замигала лампочка — садились аккумуляторы. Я задал Нине Константиновне вопрос: неужели за всю свою долгую жизнь она так никому не рассказала о знакомстве с Буниным, о том, что он был ее крестным отцом?
— А кому это было нужно. Я не раз слышала, что Иван Алексеевич бросил Россию, уехал, кажется, во Францию, не захотел возвращаться на Родину. Знакомство с такими людьми тогда не поощрялось…
А как она оказалась в Кургане?
Во время войны Нину Константиновну вместе с дочкой эвакуировали из Украины в Зауралье. Жила в городе Щучье, работала на заводе. Дочка заболела и умерла. А Ниночка, Нина Константиновна Турбина, осталась одна-одинешенька. Потом позвали в Курган. Здесь она прожила много лет. Когда по курганскому радио услышала о том, что писателю Виктору Потанину присудили российскую литературную премию имени Ивана Алексеевича Бунина, вспомнила о многом: о милом детстве, о родителях и о своем крестном отце — нобелевском лауреате Иване Бунине, который так любил ее.
Фото: музей Бунина в Воронеже
.
Теги: аванесов, бунин, история, потанин
Газета Курган и Курганцы Новости Кургана не пропустите важные новости
Источник: kikonline.ru